Григорий Кац - Письмо из прошлого
Наконец двери теплушки раздвинулись и строгий мужской голос скомандовал:
– Выходи по одному. Строиться…
Девочки послушно спустились на деревянную платформу и неловко построились в шеренгу, кто как.
– Вас не учили строиться по росту? – спросил офицер. Ему никто не ответил, потому что не знали языка, на котором была команда. Человек грубо схватил старших девочек, которые были повыше ростом и поставил их впереди колонны, затем оглядев всех остальных, сказал:
– Ну ладно, сойдет и так.
Затем обратился к монашке:
– Где списки прибывших?
Монашка молча подала офицеру листок бумаги.
– Я сейчас буду называть фамилии, а вы будете отвечать коротко: «Я!». Вам ясно?
Перекличка немного затянулась, так как офицер с трудом читал латинские буквы, путаясь в произношении. Не услышав или не поняв свою фамилию, девочки в строю молчали. Тогда офицер, повысив голос, дважды или трижды называл фамилию, с разным ударением. Дойдя до фамилии Марыси, офицер сказал:
– Закон военного времени. Строго, но справедливо.
– Она только хотела набрать воды, – заикнулась Роза.
– Говори нормальным языком, – перебил ее офицер. – Я директор вашего приюта, главный и безоговорочный командир. Хотите быть понятыми – учите русский язык. А теперь кругом! Шагом марш вон к тем телегам. Садитесь по шесть человек, чтобы можно было считать. И не забывайте: шаг вправо, шаг влево – побег. Я буду стрелять. Всем ясно?
Дети молча потянулись к телегам, усаживаясь поудобнее, положив свои нехитрые вещички себе на колени. Стало понятно, что 11 дней, проведенные в теплушке с монахиней Софьей, были самыми счастливыми днями в их коротких жизнях.
Но дети есть дети. И даже в этой жестокой ситуации они находили маленькие детские радости. То снегири на таявшем снегу, то ошалелый зайчишка, выбежавший из рощицы, то лай собак, – все то, что давно было забыто и выпало из памяти, возвращалось на место. Их удивляло все. И мазанки-хатки с плетнями вокруг дворов, и украинский говор людей, попадавшихся навстречу, и их одежды, и крестные знамения справа налево. Звон церковного колокола, редкие монахи в черных ризах и огромный каменный свод, который принял маленьких беглянок в свои объятья. Шесть телег въехали под мрачные своды и остановились посреди монастырского двора.
– Строиться! – раздалась команда. Девочки, утомленные путешествием, событиями прошедшего дня, новыми впечатлениями, с трудом кое-как двигались молча. Забрав свои узелки построились. Офицер оглядел вновь прибывших.
– Вас тридцать душ. Тут у нас еще пятьдесят, итого вас восемьдесят. Вы будете жить в монастырском трапезном зале. Завтра вас распределят по классам – будете учиться. На построение вас будет звать колокол. Кто опоздает – будет наказан, останется без обеда. Меня звать «товарищ капитан». Так и зовите. Ваши воспитатели и учителя будут жить с вами. Их слушаться беспрекословно. Даю вам месяц на обучение русскому языку. А сейчас разберите свои кровати, и через полчаса будет обед.
Капитан развернулся и, хромая, пошел прочь.
3
Таким запечатлелся первый день пребывания Розы Дрезнер в стенах приюта. Впоследствии она часто вспоминала этот день – день знакомства с новой родиной, которая так жестоко обошлась с Марысей.
Монастырь, куда привезли детей из Европы, был выложен из неотесанного камня, занимал большую площадь, имел тайные подвалы, где хранились кости умерших монахов, причисленных к лику святых. В 30-е годы всех монахов расстреляли, как людей, сеявших «опиум для народа» – ненавистную большевиками религию. Но впоследствии бум уничтожения церквей немного стих, а с началом войны Сталин решил восстановить утерянное было православие и разрешил проводить богослужения под надзором и контролем НКВД. Оставшиеся церкви, ставшие складами и овощехранилищами, очистили и превратили в молитвенные дома. Постепенно православие вошло в жизнь людей и в конечном итоге оказало существенную роль в Победе. А монастыри, и женские, и мужские, были расформированы и отданы под учебные заведения, госучреждения, архивы и военные склады.
Розе легко давалось изучение русского языка. Только незнакомая кириллица и непонятные склонения существительных вместе с предлогами не давали покоя. Почему нужно простой предмет, например, конь или лошадь, запоминать вместе с предлогом, окончанием, и еще по родам. Нет, чтобы проще, как в английском, – когда предмет не изменялся, а изменялись только предлоги: на столе, под столом, у стола, к столу. Но и это препятствие Роза быстро устранила, и вскоре могла уже прилично болтать по-русски.
Девочки быстро перезнакомились с обитательницами приюта-монастыря, которые были одного возраста с вновь прибывшими. С разными судьбами, с разным уровнем знаний, разной культурой. Некоторые были взяты прямо из тюремно-воспитательных учреждений, некоторых отлавливали из подвалов и подворотен. Те, кто постарше, пытались установить свои порядки, тюремно-лагерные, но «товарищ капитан» быстро пресек эти попытки, хотя с удовольствием выслушивал жалобы воспитанниц на нарушения дисциплины старшими ученицами.
Все занятия по школьной программе происходили в одной огромной комнате, служившей в прошлом общей молитвенной. Разбившись на «классы», девочки читали, писали, рисовали и даже пели. Розе нравился предмет «природоведение», где молоденькая «учителька» с увлечением рассказывала о видах рыб, цветах, деревьях, животных и прочих земных тварях. Про горы, долины, другие страны, моря, реки и океаны. Ничего этого Роза, как и другие воспитанницы, не знала. Они подолгу просили свою «училку» рассказывать о природе, придумывая в своих мечтах путешествия по разным континентам и морям. После окончания этих рассказов они возвращались в обыденную скудную обстановку, с полуголодным рационом, надзором и режимом. Раз в неделю в монастырь привозили мешки с одеждой, и девочкам приходилось разбирать, штопать и складывать эту одежду в отдельные пакеты. Это были собранные на поле боя или снятые с убитых солдат галифе, гимнастерки и нижнее белье – выстиранное, но требующее женских рук солдатское обмундирование.
Постепенно жизнь в монастыре налаживалась. Приезжали новые воспитанницы, в основном дети, оставшиеся без родителей, забитые и униженные. Возможно, дети врагов народа, без национальностей и прошлого. Они вливались в общую массу воспитанниц, вносили свои коррективы в процесс воспитания и быта. Появились красные галстуки, и их торжественно надевали на самых лучших. Классы тоже постепенно переходили в отдельные кельи, где раньше жили монахи. И через несколько лет монастырь стал похож на учебное заведение – с директором, завучем, пионервожатой, звонками с урока на урок. Даже трапезную перегородили, и девочки могли жить в более или менее сносных условиях, разделенные по возрасту. Старшие девочки были определены в Нежинскую женскую школу и могли беспрепятственно выходить из монастыря в дневное время.
У Розы появились новые подруги, с которыми она дружила, ссорилась и хранила тайны. Она уже училась в 6-м классе и по-прежнему увлекалась ботаникой и природоведением. Ее не интересовали девчоночьи игры с веревкой или расчерченными «классами». Она раскопала в монастырской библиотеке, чудом сохранившейся от уничтожения, книги и манускрипты о животных, растениях, устройстве мира, звезд и строении человека. Написаны они были на старославянском, церковном языке с иллюстрациями и подробными описаниями. С трудом разбирая церковную вязь, Роза укреплялась в желании изучать природу и животный мир.
4
За годы, проведенные в монастыре, Роза сблизилась со своей первой там учительницей Людмилой Станиславовной. Свободное время Людмила с удовольствием проводила с любознательной воспитанницей в библиотеке, растолковывая ей сложные конструкции жизни живых организмов и растений. Она не рассказывала Розе о том, где получила образование и знания биологии. Но, видя живой интерес Розы к этому предмету, всячески пыталась возбудить в ней тягу к научным знаниям. Людмила рассказывала Розе о технических училищах, которые в СССР стали развиваться по всей стране. Во многих из них, кроме технических профессий, были курсы садоводов и животноводов. Страна нуждалась в зоотехниках и работниках сельского хозяйства. В мечтах Роза уже ехала в Киев, чтобы поступить в ФЗУ на профессию садовода. Нужно было закончить успешно 7-й класс и получить характеристику для поступления.
Людмила Станиславовна с грустью смотрела на успехи своей ученицы. Из всех учениц приюта никто из девочек не изъявил больше желания учиться ботанике. Модно было стать швеей, токарем или слесарем. Юные девушки уже видели себя работницами огромных светлых цехов, где работает много юношей, есть комсомольские организации и интересные вечера и походы. Там начиналась послевоенная жизнь, в которой все мечтали преуспеть.
